![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Ольга Седакова: для меня поэзия существует не только в форме стихов
На Видео "Полит.ру" в цикле "Взрослые люди" выложили видео-беседу
с Ольгой Седаковой "Между наукой и поэзией" 12/02/2010 (50.55мин.)
Беседовала Любовь Борусяк.
<>
Ольга Александровна, вот вы столькими разными вещами занимаетесь – и наукой, и переводами, а у вас не было ощущения, что это отвлекает вас от поэзии?
О.С.: Нет, я очень рада, что я с этими смогистами и с их культом гениев так рано простилась, потому что для меня поэзия существует не только в форме стихов. Для меня столь же важно бытие поэзии, работа со словом, понимание литургического стиха, мысли – все это поэзия. И в этом гораздо больше поэзии, чем в плохих стихах. Плохие стихи на меня действуют убийственно, я не понимаю, что заставляет людей сорить в мире дурными стихами.
Л.Б.: Наверное, чувства, эмоции.
О.С.: Так что для меня поэзия – это не производство текстов. Те, кто занимается этим производством текстов, мне скорее неприятны, потому что если подумать, что уже писали Гете, Данте и Пастернак, то что у тебя есть, чтобы сказать после них?
Л.Б.: Ольга Александровна, в одном из интервью вы упоминали имена Данте и Мандельштама как очень важные и существенные для вас. Вы говорили, что самое существенное в поэзии вы видите там. Русская поэзия, на ваш взгляд, начала развиваться поздно, и она совершенно другая в этом смысле. Пожалуйста, прокомментируйте этот тезис.
О.С.: Просто у нас не было нескольких эпох, которые были в европейском свободном творчестве. Средневековье в русской культуре очень долго продолжалось, в общем-то, до ХVШ века. Поэтому ренессансного периода, начинающегося с Данте, у нас не было; не было этих веков барокко. Но как бы это сказать, я не думаю, что русская поэзия чем-то беднее других, – она нашла свои, другие, пути. Но я люблю такую поэзию, которая была возможна во времена Данте. Этот поэт был мыслителем в строгом смысле, со словом воспитанным, проверенным в настоящей школе, которое охватывает все мироздание, как «Божественная комедия». Это было в большой поэзии ХХ века у Клоделя и Элиота в каком-то смысле.
<>
с Ольгой Седаковой "Между наукой и поэзией" 12/02/2010 (50.55мин.)
Беседовала Любовь Борусяк.
<>
Ольга Александровна, вот вы столькими разными вещами занимаетесь – и наукой, и переводами, а у вас не было ощущения, что это отвлекает вас от поэзии?
О.С.: Нет, я очень рада, что я с этими смогистами и с их культом гениев так рано простилась, потому что для меня поэзия существует не только в форме стихов. Для меня столь же важно бытие поэзии, работа со словом, понимание литургического стиха, мысли – все это поэзия. И в этом гораздо больше поэзии, чем в плохих стихах. Плохие стихи на меня действуют убийственно, я не понимаю, что заставляет людей сорить в мире дурными стихами.
Л.Б.: Наверное, чувства, эмоции.
О.С.: Так что для меня поэзия – это не производство текстов. Те, кто занимается этим производством текстов, мне скорее неприятны, потому что если подумать, что уже писали Гете, Данте и Пастернак, то что у тебя есть, чтобы сказать после них?
Л.Б.: Ольга Александровна, в одном из интервью вы упоминали имена Данте и Мандельштама как очень важные и существенные для вас. Вы говорили, что самое существенное в поэзии вы видите там. Русская поэзия, на ваш взгляд, начала развиваться поздно, и она совершенно другая в этом смысле. Пожалуйста, прокомментируйте этот тезис.
О.С.: Просто у нас не было нескольких эпох, которые были в европейском свободном творчестве. Средневековье в русской культуре очень долго продолжалось, в общем-то, до ХVШ века. Поэтому ренессансного периода, начинающегося с Данте, у нас не было; не было этих веков барокко. Но как бы это сказать, я не думаю, что русская поэзия чем-то беднее других, – она нашла свои, другие, пути. Но я люблю такую поэзию, которая была возможна во времена Данте. Этот поэт был мыслителем в строгом смысле, со словом воспитанным, проверенным в настоящей школе, которое охватывает все мироздание, как «Божественная комедия». Это было в большой поэзии ХХ века у Клоделя и Элиота в каком-то смысле.
<>