Вдруг кому-то пригодится

Светлана Галанинская: "Бабочка летает и на небо". Интервью с Ольгой Седаковой. Цитата:
"В Москве у меня были учителя, друзья филологи, художники, музыканты, но ровесники поэты – в Питере. В очень пестрой ленинградской литературной жизни это был один круг, его называли "второй культурой". То есть, поэты совершенно непубликуемые. В центре этой "ученой богемы" был Виктор Кривулин, "Новый Вячеслав", его комнаты в огромной коммуналке были "новой Башней". В этой "Башне" происходили не только стихотворные чтения, но и религиозные семинары, философские, исторические, филологические обсуждения. В самом деле, никто там не пытался стилизовать Серебряный век, но в Питере он был ближе, чем в Москве, как и его продолжение – обэриуты. Ментором этого круга был университетский профессор Д.Е.Максимов, исследователь Серебряного века, в молодости друг Андрея Белого и сам подпольный поэт (он писал в духе обэриутов). Так что какое-то прямое соприкосновение с традицией он сообщал. К тому времени, когда мы повзрослели, Ахматова уже скончалась, Бродский уехал. И (во всяком случае, к тому времени, когда я познакомилась с питерцами) уже погиб Леонид Аронзон, ровесник Бродского, который для нас значил больше. Его визионерские элегии открывали какой-то совсем новый для русской поэзии путь. Путь словесного минимализма, композиций по образу музыкальных и как будто летящих на магнит смерти:

Чтобы увидеть смерть, лечу.

Какая бабочка мы сами!

И это поэзия восторга, а не стоической выдержки. Но Аронзона с нами уже не было. Виктор Кривулин был душой этого совсем неформального, не имеющего никаких "программ" и "манифестов", общества одиночек, а Первым поэтом, несомненно, была Елена Шварц. Мне и теперь очень дороги Сергей Стратановский и Петр Чейгин, входившие в этот круг. И это почти всё. Многие другие питерские поэты, при всем моем уважении к их дарованию, были для меня так же далеки, как московские. Так что дело не в "петербургской школе", а в чем-то другом."

Поэт из Минска Дмитрий Строцев (фото отсюда)
"Человек не просто не хочет видеть реальность, он не может в нее смотреть, это зрелище для него невыносимо. Поэзия же, вовлекая человека в игру, в свое мистериальное действие, обладает способностью удержать его внимание на ужасном и тем восстановить разбитую на осколки человеческую личность.

Но поэт – не властный вестник, приходящий с волевым предложением, как взять и связать мир, всю боль и смерть в нем, а вестник участливый, приглашающий другого человека и весь мир в игру узнавания, сочувствия и благодарности."
Цитата из беседы с Александром Марковым (РЖ) : http://www.russ.ru/pole/Potryasennost-ne-pozvolyaet-poezii-prestupit-chelovechnost
P.S.
22 мая, вторник
Презентация книги Дмитрия Строцева в «Билингве»«Газета» (М, НЛО, 2012)
Начало в 19.00
Клуб "Проект ОГИ" Телефон: +7 (495) 627 5366
Адрес:
Потаповский пер., д. 8/12, стр. 2, вход со двора.
Метро: Тургеневская, Чистые пруды
http://www.litkarta.ru/russia/moscow/events/strotsev/view_print/

Видеозапись интервью В.В. Бибихина в программе Vakara intervija (телеканал LTV) 2 марта 2001 года, начало с 1.22 минуты (субтитры и пояснения за кадром на на латвийском языке).

Untitled from bibikhinvideo on Vimeo.

Благодарность за ссылку Aksenova Vera
UPD
snowoctopus интервью перевел в текст и любезно им поделился
http://snowoctopus.livejournal.com/267227.html#cutid1

Николай Боков-nkbokov подсказал это
интервью с Софией Губайдулиной

Цитаты:
После Амстердама я посетила город моей юности — Казань. Впечатление от города и встреч было удивительным. Дело в том, что всюду, куда бы я ни приехала, чувствуется некоторый упадок культуры: недостаточность финансирования, экономия на искусстве и образовании. Даже в Нидерландах люди еле-еле удерживают ту исключительную высоту, на которой стояли раньше. Один за другим уничтожаются ансамбли, творческие коллективы. И вот я приезжаю в Казань, а там, наоборот, подъем! В правительстве появились люди, для которых сделать из музыкального искусства своей страны нечто высокое — дело чести. В Казань приглашен молодой и очень талантливый дирижер Александр Сладковский, перед которым сам президент поставил задачу вывести Госоркестр Татарстана на мировой уровень. Все артисты получили тройное жалованье, были куплены новые инструменты. И за полгода дирижер добился очень высокого качества. Казань у меня вызвала самые большие надежды на будущее.
( Read more... )
***
— Виолончелист Давид Герингас сказал, что ваша музыка — высшая степень рациональности, помноженная на импровизацию...

— Думаю, он прав. Только, наверное, импровизация стоит на первом месте, а рационализм — на втором. Организация для меня всегда большой труд, а стихия — то, что мне дано. Сковать всю эту массу, которая вырывается, — вот моя главная задача. И крест.

Поэт Ольга Седакова о кардиограмме времени и великих фигурах культуры. Беседовала Елена Яковлева

Цитата:
РГ: И что прорицает о нас искусство?
Ольга Седакова: Первое прорицание искусства касается его самого: есть оно сейчас или нет? звучит или не звучит? Если вы слышите вдохновенный голос, свежий, новый, сообщающий что-то неизвестное, это уже и есть прорицание, добрый знак. Это значит: жизнь не умерла, человеческий мир не покинут вдохновением. А это первостепенно важно. Современные христианские мыслители понимают, насколько это важно, присутствует ли в нашем мире вдохновение. Во время одной из встреч с Иоанном Павлом II нам довелось встретиться и с нынешним папой Бенедиктом XVI, тогда еще кардиналом Ратцингером, и меня представили ему: "Поэт". - "Настоящий? - спросил Ратцингер весьма серьезно. - Это очень важно". Я, удивившись, спросила, почему же это так важно. Он ответил: "Если в наши дни есть настоящий поэт, настоящий художник, то это другой мир. Не покинутый духом".
Еще цитата:
" Узкая, убогая лачуга обыденного опыта ведь ничего не предлагает человеку, кроме реакций на вынужденные обстоятельства. "Справляться с трудностями по мере их поступления", так об этом говорят. Обыденному человеку некогда подумать о том, о чем думали, скажем, греческие философы и поэты - о мироздании, о душе, о слове. Но есть другой род жизни, и именно его можно назвать человеческим. Без своего верхнего яруса - свободного созерцания, собеседования с миром смыслов - человек не полон, не образован (то есть не приобрел образа человеческого). Так думали гуманисты и еще несколько веков за ними. Гуманитарная педагогика должна была, в конце концов, дать не некую сумму знаний, не подготовку к какой-то практической деятельности, она должна была ОБРАЗовать, то есть создать образ человека в человеке. Это образование не могло быть утилитарным. Сначала нужно было образовать в человеке навык видеть, слышать, понимать - знать, в частности, что о разных вещах может быть много разных суждений. Обыденный человек отличается удивительной неспособностью представить, что нет на все одного ответа. Но если ему еще в школьные годы показать: Платон думал об этом так, а Аристотель иначе - он, может быть, задумается, а нужно ли искать этот единственно верный ответ на все случаи жизни. Из этого следует уважение к другому мнению, внимание и желание понять другого, а не приписать ему то, что тебе слышится в его словах."

Фото отсюда
Из интервью Елены Калашниковой - elka5678 с
Вячеславом Вс. Ивановым в газете "Литература" (№20).

- Как бы стоило, с вашей точки зрения, преподавать литературу в школе?

- Преподавание литературы в школе – чрезвычайно сложная задача. Ни я, ни мои друзья, увлекавшиеся литературой, не хотели читать то, что нам преподавали в школе. «Евгения Онегина» я всерьез прочитал уже в университете. Ну не мог я его читать, чтобы написать сочинение «Образ Онегина» или «Черты образа Ленского». Значит, задача учителей сделать чтение интересным, не отбить охоту читать. По-видимому, вначале надо обратить внимание на те жанры, которые бесспорно всех увлекают. Студентам-американцам я читаю лекции по русской научной фантастике. Это практически единственный курс по русской литературе, который я с успехом читаю по-английски. На мой общий курс русской культуры записывалось много народу (в конце холодной войны был интерес к России как к врагу), но они ничего не знали из того, что я им читал, а научная фантастика идет у них хорошо. Через фантастическую, хорошую детективную литературу, Акунина, скажем, то есть, «презренные жанры», надо приучить людей к систематическому чтению. Если дать школьникам задание изучить те произведения, по которым есть сериалы, они точно будут смотреть сериалы, и не будут читать. Думаю, форма письменного сочинения по литературе себя изжила. Такое задание можно давать только, если у вас есть параллельная программа – сейчас их разрабатывают вполне всерьез – сличения студенческого сочинения, написанного в электронной форме, с вариантами, которые есть на эту тему в Интернете. Вероятно, из-за Интернета от сочинения мы откажемся. Остаются требования устной формы. Поэтому я бы развил – из разных соображений, в том числе, и медицинских – ту сторону, которая выгодно отличает нашу систему образования от западно-европейской и американской. Это – выучивание текстов наизусть. Боюсь, оттого, что мы сейчас подражаем всему худшему, что есть в мире, мы уменьшим эту часть, а ее нужно увеличить. Почему я говорю о медицине? Это очень хороший способ тренирования памяти, причем до глубокой старости. Как ни странно звучит, но преподавание литературы должно быть сознательно ориентировано на ранние формы культуры – запоминание стихов в песенно-музыкальной форме. Возвращаясь к проблеме классиков: Акунина читать для развлечения, а в качестве нагрузки требовать ото всех – и проверять – чтобы какие-то произведения классиков они знали наизусть. Это рано или поздно им поможет, они что-то вспомнят и начнут понимать. Пусть заучивают даже непонятные стихи, в качестве эксперимента можно дать тексты русских символистов – Анненского, например, или из авангарда Хлебникова и обериутов и что-то немного объяснить. Вложить в них идею, что в русской литературе есть нечто нерасшифрованное (дешифровка – волнующая тема), но, не злоупотребляя модным оккультизмом. По возможности ввести много не-классиков – Случевского, например, или Аполлона Григорьева, которых никто не знает; составить хрестоматию таких авторов. По этому пути шли, не сговариваясь, Лотман и Гаспаров. У Лотмана в «Библиотеке поэта» есть книга малоизвестных и забытых поэтов, писавших перед Пушкиным. Среди них были замечательно талантливые люди и просто великие поэты, как Белобоцкий, сравнительно недавно открытый поэт русского барокко. Он писал на трудном полупольском, еще не совсем современном русском, но, тем не менее, великий поэт с поразительными образами. А классическую литературу как бы запретить, чтобы школьникам было интересно самим ее открыть: «Мы пока не советуем вам читать Пушкина и Достоевского. До них еще надо дорасти». Умные поймут, что с ними играют, а глупые пусть поступают как глупые.
Полностью тут: http://elka5678.livejournal.com/90136.html?style=mine#cutid (Спасибо duns37 за подсказку).

UPD В дружественном журнале тему УЧИТЬ НАИЗУСТЬ обсуждают профессионалы .

Дух благородного европейства и массовый человек (видео запись сделана 2010.03.01)
Беседовала Любовь Борусяк.

Любовь Борусяк: Мы вновь в гостях у поэта Ольги Александровны Седаковой. Начать наш разговор я хочу с просьбы рассказать о Ваших встречах с Папой Ионном Павлом II. Вы неоднократно писали и говорили о том, что он один из людей, оказавших на Вас большое влияние. Перед нами фотография, где Вы вместе с Папой в его резиденции в Ватикане. Расскажите, пожалуйста, как это получилось.
Фото встречи в 1998г.

Ольга Седакова:
Была не одна встреча, а четыре. Четыре года подряд меня приглашали участвовать в обеде в очень узком кругу. Человек десять, не больше, сидело за столом. Каждый раз я была единственной дамой на этих встречах, и поэтому сидела по правую руку от Папы. Нет, за столом уже не фотографировали, фотографировали только в момент встречи. Когда мы в четвертый раз зашли из библиотеки в эту обеденную залу, то Папа, придвигая мне кресло, был необычайно любезен. Для меня это была довольно трудная ситуация. Как быть? Ведь он все-таки Папа, а ведет себя как джентльмен. Это, видимо, такая польская учтивость. Или его личное, особое отношение к дамам: в нем очень чувствовалось рыцарское начало. И вот пододвигая этот стул, он сказал по-французски: «Votre place traditionnelle, madame» (Вот Ваше традиционное место, мадам).
Полностью видео и текст беседы тут
"Взрослые люди". Беседа с Ольгой Седаковой. Часть 1. Между наукой и поэзией

Беседовал Андрей КУЛЬБА
-- Кажется, что в современной культуре, литературе нет ничего, сравнимого с XIX веком -- с Пушкиным, с Толстым?
-- Я думаю, что это чересчур сильное обобщение. Кто может знать все свое время? Людям всегда свойственно плохо думать о «своем времени», в котором якобы уже ничто великое невозможно. И современники великих святых думали, что «в их время» святость уже невозможна. Когда узнали Алексия Римского Угодника? Когда узнали Моцарта, Рембрандта, Ван Гога, умиравших в такой нищете, что и хоронить их было не на что? Когда узнали зрелого Пушкина? Его близкие друзья полагали, что он давно исписался -- а лучшие его вещи при этом оставались неопубликованными. Вы думаете, мы умнее тех людей -- и, если бы у нас был свой Рембрандт, уж мы бы его точно узнали и наградили Государственной премией? Узнать гения в современнике -- может быть, не меньший дар, чем быть гением. Нужно для этого быть очень чутким, открытым к новому и свободным от общих предвзятых мнений.
Действительно, есть основания говорить о деградации современного искусства. Новейшие движения приобретают все более разрушительное и агрессивное направление. Но это, можно сказать, официальное искусство. А гений, вдохновение -- не то чтобы вне своего времени, наоборот: в них-то время и исполняется. Но они улавливают в нем то, что скрыто от большинства участников этих событий.

Полностью: Нескучный сад №3 (20)'2006

"«Почтовые лошади прогресса» — так Александр Пушкин окрестил профессию переводчиков, значение которой в жизни всего человечества со времен разрушения Вавилонской башни огромно, хоть и незаметно.

Святой (в православии - блаженный) Иероним Стридонский, переводчик Библии на латинский язык. Он почитается как святой-покровитель всех переводчиков.
(подсказал piotr_sakharov).

Может кого-то заинтересует:
с Ольгой Седаковой беседует Елена Калашникова
Для того чтобы перевести одно стихотворение поэта,
мне нужно прочесть как можно больше других его стихов"
Дата публикации: 28 Февраля 2002

Пусть святой Иероним Стридонский помогает Вам в пути, друзья!

Ольга Седакова: «Не только поэзия может служить Церкви, но и вера может помочь в кризисном состоянии искусства».

― Ольга Александровна, у Вас есть замечательная статья «Морализм искусства, или О зле посредственности», в которой Вы очень резко говорите о фальши морализаторства. Но ведь христианину так или иначе приходится говорить о морали и о том, как «должно быть». Как избегать морализаторства и в то же время заниматься миссией, нести людям слово веры? Еще вопрос: как решить проблему «положительного» в христианском смысле в творчестве, ведь несмотря на то, что в последнее время появилось много возможностей прямо говорить о своей вере и в печати, и даже в кино, не всегда такие опыты можно назвать удачными…

<<― Говорить о своей вере не легче, чем говорить о зимнем утре или о летнем дне — то есть, говорить так, чтобы получились такие стихи, как «Мороз и солнце. День чудесный» Пушкина или «Ирпень — это память о людях и лете» Пастернака. И дара, и вдохновения, и вкуса, и культурного труда здесь нужно никак не меньше. Благие намерения всего этого не заменят. А те, кто выступают с программной «православной поэзией», мне кажется, надеются обойтись намерениями. Как будто сами эти темы, сами предметы компенсируют отсутствие всего вышеназванного. Получаются дилетантские рутинные сочинения. Да и само «религиозное содержание» понимается при этом как своего рода идеология, все положения которой известны и можно их беспроблемно иллюстрировать стихами. Такого рода сочинения назывались некогда «душеполезным чтением». Но я не уверена, что такое для души всерьез полезно.>>
<>Часть 1